История Виктора Санеева

ВИКТОР САНЕЕВ

История побед и забвения Виктора Санеева: от теракта в Мюнхене до Олимпийских игр в Москве

Мюнхен, 5 сентября 1972 года, 6 часов утра. Всю ночь Виктор Санеев не мог уснуть. Накануне он выиграл свою вторую подряд Олимпиаду и теперь, переворачиваясь с бока на бок в Олимпийской деревне, не мог понять, что с ним происходит, голова трещала, словно череп превратился в кофемолку. В общем-то это было не самое выдающееся выступление Санеева. Четырьмя годами ранее, в Мехико, он до последней попытки оставался в роли догоняющего, но крайним прыжком установил новый мировой рекорд. В этот раз, в ФРГ, результат на 4 сантиметра уступал предыдущему достижению Санеева. Так в чем, собственно, дело? В 7 утра Виктор надел синюю, цвета морской волны, тренировочную форму советской команды и вышел прогуляться. В Олимпийской деревне на Коноли-штрассе почти не было людей. Выпускник Сухумского института тропических культур прогуливался вдоль аллеи, направляясь к корпусам на отшибе территории, когда быстрым шагом к нему подошел неизвестный молодой человек. There are terrorists, – он сказал. «Где?» – Санеев растерялся и посмотрел в сторону корпуса номер 31. С одного из балконов его осматривал мужчина с автоматом Калашникова. Лицо мужчины было скрыто под маской. Санеев попятился назад.

В этот день ему повезло. «Наверное, при желании меня могли застрелить, – вспоминает он теперь, беспечно обрезая лимонное дерево во дворе своего дома в Сиднее. – Но террористы преследовали другие цели». 

5 сентября в 4 часа утра боевики палестинской организации «Черный сентябрь» взяли в заложники 11 членов израильской олимпийской сборной. Двое спортсменов были застрелены в ходе захвата корпуса, остальные скончались ночью, после расстрела и разрыва гранаты в военном аэропорте Мюнхена, когда террористы пытались улететь в Египет. 

В то утро жизнь и карьера Санеева, как и других атлетов, приехавших на двадцатые Олимпийские игры в ФРГ, запросто могла оборваться. Но Виктору повезло. Карьере великого прыгуна пришел конец лишь спустя восемь лет, в Москве. И не от пуль террористов, а от рулетки советских арбитров.

Мехико, 17 сентября, 1968 год. До начала соревнований еще месяц, но Санеев уже в Мексике. Он – надежда советской сборной на олимпийское золото в тройном прыжке. Первые травмы только отпустили спортсмена. Да, предыдущие сезоны были не самыми удачными, он проигрывал на спартакиадах и чемпионатах Союза, но теперь тело было готово к полету. Тело, но не мысли. 22-летний Санеев был атлетом, технике предпочитающим страсть и романтический порыв души. В случае, когда он проигрывал, не раз случалось, что в последней попытке, забыв про все правила прыжка, Санеев несся вперед, словно бык, и упирался рогами в жалкую 15-метровую отметку. Или заступал за стартовый валик. Или травмировал колено.

Чтобы успокоить Виктора перед играми в Олимпийской деревне, его было решено поселить с копьеметателем Янисом Лусисом. Тот был совершенной противоположностью всему, что описано выше. Эдаким советским дзен-буддистом. Целыми днями Лусис читал, играл в шахматы, ел и спал. А разговорам с Санеевым предпочитал молчаливые прогулки до столовой. Виктор пребывал в недоумении. Стараясь как можно реже появляться в комнате, он все свободное время проводил в секторе для тройного прыжка. 

Скитания Санеева длились до тех пор, пока 15 октября в Мехико не приземлился самолет с последней группой туристов из Советского Союза, и вместе с ними на полуострове высадился первый тренер Виктора – Акоп Керселян. Они познакомились, когда Санеев учился в интернате, и с тех пор не расставались. «Самвелыч привез мне палочку из тикового дерева, – вспоминает Санеев. – Еще в июле в Ленинграде мы с Керселяном побывали на крейсере «Аврора». В тот день на корабле шли работы по ремонту палубы и Самвелыч попросил у матроса кусочек тикового дерева, которым отделывалась палуба. «Тик – это к счастью, – сказал Керселян. – Тебе непременно повезет».

Но палочка отказывалась приносить удачу. 16 октября во время квалификационных соревнований Санеев собирался уходить со стадиона: он выполнил прыжок, которого хватало, чтобы попасть в финал. 

НО ТУТ ТРИБУНЫ ВНЕЗАПНО ВЗРЕВЕЛИ. НА ЭКРАНЕ ВЫСВЕТИЛАСЬ ЦИФРА 17 МЕТРОВ И 10 САНТИМЕТРОВ. И ИМЯ: ДЖУЗЕППЕ ДЖЕНТИЛЕ. ЕЩЕ ДО ОФИЦИАЛЬНОГО ФИНАЛА НА ИГРАХ БЫЛ УСТАНОВЛЕН НОВЫЙ МИРОВОЙ РЕКОРД. 

Это могло надломить спортсменов. Если рекорд уже установлен, есть ли смысл прыгать дальше, в финале? Весь вечер накануне старта Санеев с Керселяном провели в деревне, играя в шахматы. Это была традиция: перед крупными соревнованиями тренер вызывает Виктора на дуэль и проигрывает, всеми силами стараясь сделать вид, что это не поддавки. К ночи Санеев немного успокоился. Лусис с самого утра не появлялся в номере, и Виктор чувствовал себя прекрасно. 

Советская школа прыжков в длину всегда считалась одной из сильнейших в Европе. И репутация у нее была не хуже, чем у современного российского синхронного плавания. За последние десять лет мировой рекорд в тройном прыжке обновляли двое советских спортсменов – Олег Ряховский и Олег Федосеев, а главным консультантом сборной прыгунов СССР значился двукратный бронзовый призер Игр Витольд Креер. 

Санеев перебирал все это в голове и уже думал ложиться спать, когда дверь в комнате распахнулась. В проеме стоял Янис и тяжело дышал. Не сказав ни слова, он лег на кровать и накрылся с головой одеялом. «Кажется, он за день похудел килограммов на шесть, – вспоминает Санеев. – Я не знал, что случилось. Только после соревнований понял, что в тот вечер Лусис стал олимпийским чемпионом. И мне стало не по себе».

Это были первые Олимпийские игры для Виктора Санеева. В будущем он поучаствует еще в трех, но только эти запомнит в деталях. Для того, что происходило в секторе для тройного прыжка в Мехико, нет другого определения, как чудо. За сутки мировой рекорд обновлялся пять раз, дважды – итальянцем, один раз – спортсменом из Бразилии, и дважды – Санеевым. Все то время, что в секторе продолжались соревнования, на трибунах за Виктором следил его тренер. Керселян то и дело проверял свое давление и сжимал в руке тиковую палочку. 

После третьей попытки, когда Санеев установил свой первый мировой рекорд, Керселян молился, чтобы Игры на этом закончились. Он мечтал об урагане, о внезапно начавшейся войне, о наводнении – о чем угодно, лишь бы никто не отнял рекорд у его ученика. Но уже в следующей попытке это сделал бразильский спортсмен – 17 метров и 27 сантиметров. У Санеева оставался последний шанс отыграться. 

Он всегда считал, что соревнования продолжаются, пока у тебя остается попытка, – эту мысль внушил ему Витольд Креер. И Виктор старался ухватиться за последний шанс. Выполнив разбег, Санеев оттолкнулся от дорожки и взлетел (в этот момент его правая нога принимала нагрузку в 800 килограммов), затем опустился в очередное отталкивание и через долю секунды оказался в песочном бассейне. Глядя на трибуну, он видел, как плачет Керселян. Вид измученного армянина действовал на Санеева пугающе. Но уже через пару секунд он понял, в чем дело. Его результат равнялся 17 метрам и 39 сантиметрам. Отныне это был новый мировой рекорд.

Москва, 19 июля, 1980 год. На трибуну стадиона «Лужники» с поднятым над головой олимпийским огнем выбегает Виктор Санеев, самый титулованный атлет сборной. Он проносится по дорожкам, и ему аплодируют толпы спортсменов из других стран, выстроившихся на футбольном поле. Но прямо перед лестницей, ведущей к жерлу олимпийского факела, Санеев останавливается. Еще несколько дней назад ему не пришлось бы этого делать. По задумке организаторов Санеев, как обладатель трех золотых олимпийских наград (в Мехико, Мюнхене и Монреале), единственный человек в истории тройного прыжка, имеющий такое достижение, должен был поднести огонь к факелу и ознаменовать начало Игр. Но теперь он стоял у лестницы и передавал пламя другому спортсмену – обладателю золота Мюнхена, баскетболисту Сергею Белову. «Глава Московского горкома КПСС Гришин потребовал, чтобы торжественную миссию выполнял русский спортсмен, а не уроженец Сухуми, – говорит теперь 74-летний Санеев. – Об этом мне сообщили уже потом».

Такой подход к спорту был характерен для всей московской Олимпиады. Санеев называет эти несправедливости «мэйд ин Советский Союз». Столичные Игры должны были стать для него последними. Старые травмы все чаще давали о себе знать. Порванные сухожилия, проблемы с коленями, растянутые квадрицепсы, неустойчивая голень – с каждым новым соревнованием Виктор разбивался на глазах. Но он точно мог рассчитывать на пьедестал почета. Так оно в общем-то и случилось. По завершении соревнований в секторе для тройного прыжка Санеев стал вторым с результатов 17 метров и 24 сантиметра, уступив другому советскому спортсмену эстонцу Яаку Уудмяэ.

«Все, что оставалось еще во мне, выплеснулось в этом прыжке, – писал в своих воспоминаниях Санеев. – Вонзился в песок и чувствую, не могу встать. Ну не могу, и все тут. «Виктор, вставай, – приказываю себе, – вставай. Не поползешь же из ямы на четвереньках». Встал и, хромая на обе ноги, проковылял к скамейке. Что было дальше, помню плохо».

А дальше было вот что. На пресс-конференции с призерами в тройном прыжке Санеев заявил, что заканчивает карьеру в спорте. Из Москвы он вернулся в Грузию, где устроился тренером в общество «Динамо». В 1991 году Санеева пригласили в Австралию – принять участие в конференции местной федерации легкой атлетики. И, впервые оказавшись в Сиднее, он решил не возвращаться в перестроечную Грузию. Санеев нашел работу доставщиком пиццы, вскоре устроился в колледж преподавать физкультуру. Он с супругой купил в Сиднее дом (правда, как признается Виктор, за него до сих пор приходится платить ипотеку) и разбил на заднем дворе сад.

Уже в Австралии он не раз возвращался к своему выступлению на московской Олимпиаде. Просматривая кадры из кинограммы, снимки, фиксирующие каждый момент движения атлетов, он наблюдал за последним прыжком в своей профессиональной карьере. За переполненными «Лужниками» на заднем фоне, за встречным ветром, который срывал с него футболку. А потом, почти случайно, Виктор наткнулся на кинограмму прыжка Яака Уудмяэ. 

Он не мог поверить своим глазам. Эстонец заступает за валик при первом отталкивании, но судьи не обращают на это внимания. Четвертое олимпийское золото по праву принадлежало ему, но находилось теперь где-то в Прибалтике. 

«Уже тогда в стране все дышало политикой, – вспоминает теперь Санеев. – Отношения с Прибалтикой были натянутые, может, это сыграло свою роль». 

Сегодня Санееву 74 года. В последний раз он приезжал в Москву в 1995 году и должен был приехать снова в 2013-м на чемпионат мира по легкой атлетике. Но столичные организаторы сначала пригласили его, а затем перестали выходить на связь. И без этого Виктор по-прежнему пожинает плоды былой славы. Правда, в отличие от современных спортсменов, не в залах Думы, а в кабинетах хирургов. За последнее время он перенес три операции на тазобедренном суставе. «Но жизнью я доволен, – говорит атлет. – То, что я до сих пор жив, иначе как чудом не назовешь».

Источник: gq.ru